[brawn]

Догнать тебя
Автор: Сочи2014
Бета: нет
Фандом: Weiss Kreuz
Жанр: мелодрама
Пейринг: Ран/Хлоэ, Кикё/Ран
Размер: макси
Предупреждение: AU, WIP
Краткое содержание: Ран «Синигами» Фудзимия – звезда Формулы-1. Эдвард Кроцник – дизайнер из Бухареста. Между ними вспыхивает роман – курортный или?..

Глава 9

*
Когда за Синигами закрылась дверь ванной, Эдвард стиснул зубы и зажмурился. Слишком много событий для одного дня. С кем разговаривал Ран? Неужели у него есть кто-то ещё? Почему он не рассказывал? Вот как всё обернулось. Родители были правы. Он, Эдвард, продался - а Ран купил его, хотя даже не любит, даже не...
Сильные руки гонщика обняли Эдварда сзади.
- Всё в порядке?
Художник помотал головой. Фудзимия крепче прижал его к себе. Потом несколько раз глубоко вздохнул, словно решаясь.
"Сейчас он скажет, что уходит", - пронеслось в голове румына. Он вспомнил, как бесконечно тянулись мгновения перед их прошлым расставанием. К горлу подступил комок. На этот раз не будет хэппи-энда. Не будет новой встречи. Ничего не будет.
- Эдо, - прошептал наконец Синигами, - я так люблю тебя. Ты... Я никогда не встречал никого, похожего на тебя. Даже не думал, что так бывает.
Эдвард стоял, боясь пошевелиться.
- Много лет назад у меня был, - Фудзимия снова замялся, - я встречался с... неким человеком. Я думаю, что любил его. Мне казалось, это никогда не изменится. И я... До сих пор я не нашёл ни одного... сексуального партнёра, который бы устраивал меня в той же мере, что и он. Но это неважно. Действительно неважно, когда я с тобой. Сейчас у него неприятности и мне, наверное, придётся ему помогать. Это испортит мне настроение. Уже испортило. Пожалуйста, потерпи. Я бы не хотел, чтобы эта история помешала нам быть вместе.
Художник никогда не слышал, чтобы его любовник столько говорил подряд. Это было первое, о чём он подумал. Второе - что его просят подождать, пока Синигами решает более важные дела. Третье - что "некий человек" в постели лучше, чем он. Эдвард рванулся. Фудзимия разжал руки.
- Вот, значит, как! - воскликнул румын. - Значит, я трахаюсь плохо! Значит, кто лучше трахается, тот и...
Он занёс руку для пощёчины. Реакция гонщика оказалась быстрее, и Эдвард схватился за скулу, которую словно обожгло огнём.
- Я люблю тебя, - с ненавистью повторил японец, - Тебя, а не его!
Художник почувствовал, что ноги у него подгибаются. Буря эмоций, ещё секунду назад бушевавшая в его душе, стихла, и вместе с ураганом исчезли и силы.
- Ран, - прошептал он, - Ран, Ран...
В поцелуе Синигами было столько нежности, что Эдвард не мог больше сомневаться.
- Я говорил тебе, - Фудзимия прижал любовника к себе и уткнулся ему в волосы, - второй пилот моей команды... Он ушёл из спорта и теперь... У него не очень удачно всё складывается, а недавно так вышло, что он сбил человека... Одну девушку... Мы были знакомы... Я с ней... Ты спрашивал, были ли у меня женщины... И она погибла, и он... Вряд ли кто-то может внести такой залог... А у меня много денег, и я... Кроме того, понадобится адвокат... Как же... Как же я счастлив, что ты со мной.
Эдвард с изумлением понял, что Ран плачет. Он поднял лицо и нашёл губы любовника.
- Всё хорошо, - прошептал он, - мы справимся. Это всё неважно. Я же здесь.
Синигами чуть улыбнулся:
- Поедем к морю? Пока тебе оформляют визу...
Румын кивнул.
- Но сначала пусть тебя осмотрит врач.
- Нет, - Фудзимия покачал головой. - Врач - потом. Сначала, - он подхватил любовника на руки, - тебе тоже нужно в душ.
*
- Патологические изменения шести межпозвонковых дисков, - произнёс доктор Гредеску, и Эдвард нахмурился, не зная, как перевести. Он покосился на Рана, но тот безучастно смотрел в стену. Врач поднёс листок томограммы к глазам.
- Плюс риск образования грыжи ещё как минимум четырёх... Говорите, кроме болей, никаких симптомов нет? Расстройства мочеиспускания? Потенции?
Эдвард почувствовал, что краснеет, но кивнул.
- Онемение ног? Потеря чувствительности?
Пришлось спросить, но Синигами помотал головой.
- Удачно. Судя по снимку, до повреждения спинномозгового канала осталось всего ничего, но в экстренной госпитализации необходимости нет. Будем готовиться к плановой операции. Скажем, через неделю...
- Постойте! - Эдвард чуть не вскочил со стула. - Какая ещё операция?
- Протезирование. Шесть дисков нуждаются в замене, но в нашем центре есть хорошо отработанная методика. Иммобилизация будет минимальной, чувствительность и подвижность восстановятся за несколько дней. А когда нейтрализуем риск паралича, можно будет приступать к лечению остальных отделов.
- Операция... вы уверены? - не нашёл ничего лучше растерянный Эдвард.
- Юноша, - пожилой нейрохирург посмотрел на художника поверх очков, - господин Фудзимия рискует в любой момент остаться инвалидом. Столько нелеченых травм, столько нетронутых смещений - не знаю, куда смотрели японские врачи, но с такой спиной опасно любое движение. Поэтому сейчас необходимо ограничить всю нагрузку. Нельзя заниматься спортом - допустимо только недолгое плаванье в качестве физкультуры. Нельзя подолгу находиться в сидячем положении; вождения автомобиля это тоже касается. Поднятие тяжестей необходимо исключить. Рекомендации по подготовке к операции я вам распечатаю. И... сегодня пятница? - на четверг назначаем операцию.
- Нет, подождите, - Эдвард потёр виски, но голова продолжала кружиться, как на дурацком аттракционе. - Мне ещё нужно перевести... Нужно, чтобы Ран согласился, а он, вероятно, захочет лечиться в Японии...
После долгих уговоров Синигами согласился пройти осмотр в Японии - после того, как его любовнику оформят визу. И хорошо, что выписанный доктором Гредеску сильнодействующий анальгетик не был наркотическим. Потому что на море Ран повёз Эдварда сам.
*
- И всё-таки странное название для города, - Ран лёг на горячий песок и потянул Эдварда за собой, - Это же какой-то ваш бог, да?
Тот рассмеялся:
- Постоянно забываю, что ты не знаешь элементарных вещей о ми... о Европе. Юпитер - не наш бог, а древнеримский.
- И ещё планета, - улыбнулся Ран.
В синем безоблачном небе парили птицы. Море отливало то фиолетовым, то лазурью. Песок нежно касался кожи.
- Знаешь, - сказал Эдвард, поправляя солнечные очки, - я ведь действительно мог бы быть хорошим художником. Я говорю это не потому, что хочу похвастаться. Все мои картины - истории. Так мало кто делает. Даже у вас... У вас огромная традиция графических новелл и комиксов, но именно живописи, когда полотна рассказывают истории...
- У вас же рисовали... по Библии, по мифам? - поднял голову Фудзимия.
- Да, но это несколько другое. Предполагается, что зритель уже знает сюжет - и благодаря этому понимает, что изображено. Мне хочется, чтобы люди узнавали, что происходит, оттого, что смотрят на картину. Чтобы статичное изображение раскрывалось перед ними в динамике, понимаешь? Как, не знаю... Как можно читать тебя. Твоё тело. Твои шрамы. Я веду по ним рукой, и они рассказывают. В них ничего не меняется, всё уже есть.
Синигами перевернулся на живот. Художник вздохнул: разумеется, какое гонщику дело до искусства. Он коснулся кончиками пальцев спины любовника.
- Подожди, - остановил его Ран.
Эдвард замер, но продолжения не последовало.
Они провели на пляже весь день, не считая лёгкого обеда в кафе неподалёку, потом зашли в отель, чтобы переодеться.
- Хочешь посмотреть, как я рисую с натуры? - спросил румын, подхватывая этюдник.
Фудзимия кивнул.
В лучах заходящего солнца море окрашивалось в бордовые и оранжевые тона. У горизонта пряталось небольшое сизое облако.
- Я нарисую пляж, - улыбнулся Эдвард, - а на нём какую-нибудь историю.
- Какую? - оживился Ран.
Эдвард смотрел, как алые лучи играют в волосах любовника.
- Ту, которую ты придумаешь, - улыбнулся он.
Он ожидал, что Синигами, как обычно, надолго замолчит, а потом отделается парой слов. Но тот заговорил почти мгновенно:
- Это история о городе. Он здесь стоял много веков назад, и в нём жил изобретатель. Изобретатель хотел построить вечный двигатель. У него была невеста. Она любила смотреть, как он работает, а он смотрел на неё и получал силы. Он слушал, как стучит её сердце, и ему казалось, что это и есть вечный двигатель. Что её сердце будет биться всегда. И что только благодаря этому существует мир. Потом началась эпидемия чумы, и девушка погибла. Изобретатель продолжал работу, но сил у него было всё меньше. Однажды умер и он. Со временем город разрушился, рухнули стены домов, растаяли улицы, а недостроенный вечный двигатель пропал. И тут, в песке, на развалинах, он где-то лежит. И работает.
- Там шестерёнки, - прошептал Эдвард.
- Они вращаются, - кивнул Ран.
- И будут вращаться всегда, - выдохнул художник. - Я нарисую берег. И две цепочки следов на песке - одна навстречу другой; и только очень внимательный человек сможет увидеть, как глубоко под бликующими волнами дробятся крыши домов.
- А вечный двигатель? - Ран нерешительно улыбнулся.
- Приводит людей друг к другу по берегу, конечно же, - Эдвард улыбнулся в ответ.
- Ты удивительный, - Синигами обнял его и поцеловал в висок над ухом. - Мне очень повезло.
- Это мне повезло. Ты будешь рассказывать мне истории, а я буду их рисовать.
Эдвард опять ждал паузы, но его любовник снова заговорил:
- Жила-была маленькая девочка. Ей очень хотелось попасть в сказку. Однажды мама подарила ей синий воздушный шар. Шар был огромный и лёгкий. Девочка знала, что он волшебный. Однажды вечером она вышла из дома вместе с шаром и пошла в лес. Там она стала ждать чуда; но подул ветер, шар вырвался и понёсся вверх. "Не улетай! - закричала девочка. - Не улетай в сказку без меня!" Тогда шар замер, зацепился за ветку и лопнул.
У Эдварда защемило в груди.
- Зачем ты так?.. - но через несколько мгновений его глаза уже блестели. - Нет! Я знаю. Я покажу. Нужна будет модель, но я сделаю.
- Модель?
- Девочка. Которая улетает в небо. А шар будет смотреть... Потому что сказка - в нас. Но ветка тоже будет. И все будут находить в этих картинах много смысла, но понимать их не так.
- Я люблю тебя, - просто сказал Ран.
Потом немного отошёл, сел на песок и стал молча наблюдать, как рисует его друг. Эдвард не заметил, как Синигами ушёл; когда он стал собирать вещи и оглянулся, оказалось, что Рана нигде нет. В следующую секунду он услышал рокот мотора, доносящийся с моря.
- Эгей! - крикнул Фудзимия. - Поедем кататься!
Катер стоял у гостиничного причала и готовился отправиться в плаванье. Художник легко вскочил на борт, а гонщик взял курс на лунную дорогу. Когда преследовать луну надоело обоим, любовники остановили катер и стали смотреть на звёзды.
- Это ты тоже нарисуешь? - тихо спросил Синигами.
Эдвард кивнул:
- И это. И всё, о чём ты будешь мне рассказывать. Мы сделаем совместную выставку. Ты же мне поможешь?
Теперь кивнул Ран:
- Но сначала... - он развернул катер и остановил его уже у берега. - Сначала купаться.
*
- Доброе утро, - Эдвард потянулся, жмурясь от солнца, пробивающегося сквозь полуопущенные жалюзи.
- Доброе утро, - голос Синигами звучал напряжённо.
- Что такое? - улыбнулся художник. - У тебя проблемы? Нужна помощь? - он снова потянулся, стараясь провести плечом по груди любовника.
- Ноги не двигаются, - сообщил Ран.
Румын резко сел и открыл глаза.
- Я звоню в больницу.
*
Подбирать слова было всё равно что ворочать валунами - и каждый мог стронуть лавину.
- Ран... Тебе срочно нужна операция на позвоночнике.
- Хорошо. Пусть делают, - откликнулся Синигами. Эдвард закусил губу. Его любовник держался, как всегда, холодно и спокойно, но видеть его на больничной койке и знать, что он не может с неё встать, было невыносимо.
- Я должен тебя предупредить... При таком состоянии, как у тебя... В общем, это риск.
Эдвард замялся, подбирая слова. Гонщик проверил свои карманы.
- Здесь есть пепельница? Эдо, - он помолчал, - принеси мне сигареты.
Художник вздохнул и сильнее сжал пальцы, переплетённые с пальцами Синигами.
- Тебе нельзя курить. Понимаешь, риск... Ты можешь надолго остаться... Нескоро начать ходить. А врачи говорят, что от сигарет тогда... - нужных английских слов Эдвард не знал, да и понял бы сам Синигами? - В общем, может остановиться сердце.
- Когда можно будет лететь домой?
- Если всё пройдёт удачно, то через неделю, - постарался улыбнуться Эдвард. Он не хотел бы увидеть, как у него это получилось.
- Долго, - отрезал Синигами. - Нужно уже ехать. Тебе виза готова.
Ну конечно, с горечью подумал художник, вызволить из тюрьмы бывшего любовника стоит риска остаться парализованным.
*
- Иметь деньги удобно, - заметил Ран, когда четверо санитаров, более напоминавших с виду профессиональных тяжелоатлетов, осторожно поместили носилки на кровать. - Спорим, ты никогда не видел самолетов с кроватями? - он подмигнул.
Эдвард снова изобразил улыбку. Фри поставил пред ним чашку кофе, накрыл крышкой, потом опустился в соседнее кресло и пристегнул ремень. Художник благодарно кивнул.
- Перестань, - продолжал Синигами, пока вокруг него суетились врачи, - я ведь помогаю мировой медицине. Никто другой не согласился бы тестировать, - он сглотнул, - эту систему.
- Всё хорошо? - Эдвард заглянул любовнику в глаза.
Лицо Фудзимии снова было бесстрастным. За иллюминатором уже клубились облака.

(продолжение следует)