[brawn]

С этой зачётной сессией нет ни минуты на интернет((

Догнать тебя
Автор: Сочи2014
Бета: нет
Фандом: Weiss Kreuz
Жанр: мелодрама
Размер: макси
Предупреждение: AU, WIP
Краткое содержание: Ран «Синигами» Фудзимия – звезда Формулы-1. Эдвард Кроцник – дизайнер из Бухареста. Между ними вспыхивает роман – курортный или?..

Глава 4

*
Пока Эдвард ходил за вещами, в салоне появилась белая роза. «Глупо удивляться маленьким чудесам, если ты попал в сказку», - подумал Эдвард, - «Да и здесь так накурено, что вряд ли цветок долго продержится.»
Машина плавно тронулась. Синигами курил и смотрел на дорогу. Эдвард вздохнул: снова придётся начинать беседу; но Фудзимия неожиданно прервал молчание сам.
- Я ничего не знаю о Румынии, - сообщил он так, словно это делало его особенным. – Я нигде не был. Видел только трассы.
- У нас этап не проходит, - улыбнулся художник.
- Вы давно путешествуете?
Эдвард собирался ответить, но Фудзимия, видимо, слишком долго придумывал вопросы, чтобы делать в них паузы.
- Откуда вы родом? Расскажите о семье. На кого вы работаете? У вас своя фирма? А кто клиенты? У вас есть сестра? Или брат. Родители старые? Вы всё время живёте в Румынии?
Художник выждал с полминуты, чтобы убедиться, что Синигами иссяк, и попытался восстановить в голове последовательность, в которой следовало рассказывать.
- Я родом из Джурджу – это такой порт на Дунае недалеко от Бухареста, нашей столицы, где я сейчас живу. Родители уже на пенсии. Брат живёт за границей. Мы его редко видим.
Эдвард замолчал – захлестнула тоска о брате, своём ярком и живом отражении, половинке себя.
- А кто ваш брат? – произвёл за это время вопрос Синигами.
- Мог бы быть художником, но поскольку одарён и в других областях, то принимает участие в каких-то сложных исследованиях чуть ли не по всему миру. Я мало об этом знаю, извините – это для меня тёмный лес.
- Вы старший брат? – Синигами явно интересовала эта тема.
- Мы с Робертом близнецы. Я родился первым.
- Близнецы – это удивительно. Вы похожи?
- Если бы он не стремился делать вид, что у него нет вкуса, нас никто не сумел бы различить. Когда я гостил у него в Японии, никто и не мог, - Эдвард едва не рассмеялся воспоминанию, но вовремя сообразил, что это было бы невежливо.
- А как вам Япония? – оживился Фудзимия.
- Ваша традиционная культура изумительно гармонична. Жаль, что нельзя сказать того же о современной.
- Зря вы так. У нас много хорошего. Но люди все сумасшедшие, это правда.
Эдвард почувствовал, что ступает по тонкому льду, и решил свести всё в шутку, забыв, что Синигами их не понимает.
- О, ну если я стану забывать, сколько у вас хорошего, мне об этом сразу напомнит моя камера. Или ноутбук. И мотоцикл у меня тоже был японский.
- А какой именно?
- Хонда СBR, - Эдвард прикусил язык, но было поздно.
- А что с ним стало?
- Я его очень быстро разбил, - с улыбкой развёл руками художник, - и с тех пор на двух колёсах не ездил.
- А давайте в Италии байки возьмём погонять? Я подстрахую.
- С вами вторым номером – в любой момент, - Эдвард положил ладонь на руку Фудзимии, сжимающую рукоять переключения передач. – А сам не хотел бы за руль. Простите. Я тогда очень сильно повредил голову. Последствия ощущаю до сих пор.
- Вы хорошо лечились? – Фудзимия даже голову повернул от дороги. – Может, вам врача?
- Не беспокойтесь обо мне. Всё дело в том, что такие травмы непредсказуемы. И едва ли её удастся перелечить за сроком давности. Ах да, вы спрашивали про мою работу. Я ведущий дизайнер в крупной рекламной фирме – только творческая работа и никакой посторонней ответственности. Попал в бизнес ещё студентом и сейчас, что называется, широко известен в узких кругах. Ну, вы же понимаете, сначала вы работаете на имя, а потом оно на вас. Это в молодости на что только не приходилось идти, чтобы получить заказ. – Эдвард рассмеялся. – Однажды клиентка, хозяйка модного холдинга, предложила в обход результатов тендера отдать мне заказ на очень масштабную кампанию, если я с ней пересплю. Я уже оделся для свидания, когда позвонил коллега. Ему на корпоративной вечеринке сказали, что результаты давно известны, просто не объявлялись, и победа в любом случае за мной. Рекламный бизнес, к сожалению, щедр на обманы.
Синигами покивал:
- Я снимался в рекламе часов. Там всё было хорошо, кроме того, что мои часы встали сразу после съёмок. Электронные.
- Увы. Реклама – это одна сплошная иллюзия. Мягко говоря.
Синигами не стал комментировать, и некоторое время они ехали в молчании. Эдвард любовался уверенными движениями своего спутника. Фудзимия сейчас был прекрасен особой лаконичной красотой профессионала, занятого любимым делом. Безвкусные аксессуары словно существовали отдельно от него, не в силах внести диссонанс в гармоничный образ. Красивый, сильный, мужественный… Эдвард не успел задуматься над вопросом.
- Вы вообще не спите с женщинами?
- А вы с мужчинами? – невозмутимо вернул подачу Синигами.
- Я… слегка экспериментировал в молодости, но слишком далеко не заходил. Такое, как с вами, у меня впервые.
- А девушка у вас есть?
Художник не стал лукавить:
- Есть.
Синигами затянулся, выдохнул дым и произнёс:
- Надеюсь, я не создал вам проблемы.
- Вовсе нет. Мы с ней… не давали взаимных клятв. К тому же… - «к тому же наш с вами курортный роман долго не продлится». Синигами, похоже, понял.
- Вы ведь постоянно живёте в Румынии?
Эдвард подтвердил, что это так и есть. Синигами снова затянулся.
- Когда крайний срок вашего возвращения? Мне нужно знать, с какого числа подыскивать новую работу.
- У меня до конца отпуска ещё десять… извините, уже девять дней. Возвращаться на машине – это минимум двое суток, так что, считайте – неделя.
- Я вас отвезу. До границы, дальше нужна виза. Машину вашу отгонят. Получается восемь… Даже восемь с половиной дней, - сообщил Фудзимия. Эдвард покачал головой:
- Вам так хочется тратить время и средства на случайного знакомого…
- А лучше вложить их и выпивку и наркотики? – усмехнулся гонщик. - Успеется.
- Спиться в Штатах-то? – вспомнив вчерашний разговор, вздохнул Эдвард. - Вы считаете, что не способны ни к чему полезному?
- Вот и давайте пока заниматься полезными делами. Путешествовать, любоваться природой, обедать. Будете обедать?
- Да, было бы неплохо. Свернём куда-нибудь или доедем до Генуи? Я там знаю пару хороших мест.– Художник перегнулся через широкий подлокотник и глянул на экран навигатора. – Тут уже недолго ехать.
- До Генуи. Заодно посмотрим город немножко. Я хочу выпить кофе немедленно, и у меня нет сигарет. А потом нормально обедать. Да?
- Хорошо. В принципе, кофе можно и на заправке выпить… Извините, это не ваш уровень.
Фудзимия усмехнулся:
- Много ли вы знаете про мой уровень? Вы рекламу Бургер Кинга со мной видели?
- Только не говорите, что вы по контракту должны были ходить к ним и взаправду есть эту дрянь!
Гонщик негромко фыркнул:
- Я, в общем, выпью кофе где угодно, потом найду парковку, и ведите нас обедать.
*
- Вижу неплохую кофе-машину. Чувствую запах арабики. Кажется, угадал с первого раза. Поверьте, это гораздо лучше, чем «где угодно», - Эдвард с улыбкой взял Синигами за руку и повёл к столику.
Оторвать глаза от Фудзимии было решительно невозможно: он даже меню перелистывал поразительно красивыми движениями. Гонщик поймал взгляд Эдварда.
- Вы удивительный, - сообщил он.
Художник моргнул, сбитый с толку внезапностью реплики.
- Разве? Удивительный тут вы. Я продаю мечты о таких, как вы, но действительность их превосходит.
- Мечты? – свёл точёные брови Синигами.
- Вы богаты, известны, красивы. Для абсолютного большинства людей ваша жизнь – сказка, а вы берёте в эту сказку первого встречного. Чуть ли не машину ему готовы подарить…
- Это вопрос только денег. Будь у вас их много, вы бы их тоже не считали. А, ну и воздержания.
- Вы заработали деньги своим талантом.
- Талантом я заработал ожоги, шрамы и славу человека, который случайно обогнал Шумахера. А деньги я заработал уже этой славой.
- Бросьте. Вы водите так, что каждому мгновению хочется сказать: «Остановись», чтобы любоваться. Фотографировать вас во время гонки было сплошным удовольствием.
- Вожу как вожу. Многие водят хуже, но многие и лучше. Кстати, а вы как снимаете?
- Лучше вас водят полтора десятка человек во всём мире, а хуже – миллиарды. Но ваша внешность уникальна, просто уникальна. Вас можно снимать как есть, без грима и обработки, - Эдвард мечтательно вздохнул.
- Вы будете меня фотографировать? – с непонятным выражением произнёс Фудзимия.
- Я бы сделал фотосессию. Банально, конечно, но я вас вижу на берегу моря… Да, у моря, на камнях. Одежда нужна будет попроще, чем та, что вы носите, но это мелочи. Знаете, к югу отсюда потрясающие дикие пляжи… - Эдвард оборвал себя, поняв, что заходит в своих планах слишком далеко.
- Хорошо, пусть дикие пляжи. А вы… можно вас ещё потрогать? У вас такие волосы…
Эдвард улыбнулся и качнул головой так, чтобы рыжие пряди скользнули через плечо. Синигами подхватил их, не дав упасть на стол, и запустил в них пальцы. Эдвард притянул гонщика к себе за плечо и погладил его шею. Фудзимия сжал пальцы. Художник ответил тем же. Через мгновение они уже целовались.
Чашка с недопитым латте звякнула о плитку пола. Эдвард снял ладонь с колена Синигами и перевёл дыхание.
- Мы, кажется, увлеклись… Теперь нужно что-то с этим делать…
Фудзимия выпустил его талию:
- Вам нравятся машины?
Эдвард опустил глаза, не в силах сдержать озорной улыбки.
*
Ламборгини встретила не успевшим нагреться салоном, запахом табака и предательскими нераскладывающимися сидениями. Эдвард уже готов был упомянуть об этом вслух, но лишь только двери опустились, Синигами потянул его к себе через подлокотник. Перед глазами Эдварда оказался руль; не коснуться его было выше сил художника, но его пальцы только скользнули по оплётке: Фудзимия в мгновение ока расстегнул и спустил на локти его рубашку. Член гонщика упирался Эдварду в ягодицу. Румын откинул голову на плечо Синигами:
- Не спеши, пожалуйста. Я ещё… с прошлого раза…
Фудзимия утвердительно хмыкнул и коснулся губами его уха. Потом шеи – языком. Потом легонько куснул за плечо.
Он действительно не стал торопиться. И через несколько минут Эдвард сам снимал джинсы непослушными руками.
- Возьми меня… как следует…
- Не надо спешить, - прошептал Синигами, прижимая его к себе одной рукой, а другой справляясь с ремнём и ширинкой. – Я сейчас… Как следует. Так следует?
Он приподнял Эдварда за ягодицы и одним движением усадил на себя. Художник охнул. Синигами положил руку ему на член. Эдвард подался вперёд и опёрся руками на бёдра японца.
Двигаться, запутавшись в одежде, было очень неудобно. Ощущать края металлической ширинки Синигами – неприятно. Каждый следующий укус был болезненнее, чем предыдущий. Эдвард поймал себя на том, что стонет вовсе не от удовольствия.
Удовольствие пришло внезапно и как-то случайно – просто при очередном движении член Синигами вошёл под немного другим углом. Эдвард вскрикнул. Синигами быстрее заработал рукой. Уже вскоре оба задыхались, кончая.
Едва переведя дыхание, Фудзимия развернул Эдварда и прижал к себе. Его руки гладили спутавшиеся волосы румына, а губы изучали лицо. Эдвард закрыл глаза, наслаждаясь нежностью прикосновений.
- Но во что мы превратили вашу машину… И свою одежду…
Японец нахмурился.
- Машина ваша. Мы почистим салон и отдадим одежду в прачечную.
Эдвард тихо вздохнул. Напоминания о том, что ламборгини принадлежит ему, заставляли его чувствовать себя неловко.
- А с женщинами вам и вправду нельзя иметь дело, - слегка натянуто улыбнулся он. - Вы любую из них попросту съедите.
- Вас тоже, – серьёзно ответил Синигами.
*
Они сняли номер в первом попавшемся отеле. Впрочем, Фудзимия всё же предъявил определённые требования к условиям проживания: «с самым просторным душем». После тесного водительского сиденья это было кстати. Эдвард передал пожелание своего спутника портье и с лёгкой гордостью посмотрел на Синигами, которому понадобилось потратить пятнадцать минут, чтобы осознать: английский здесь понимают плохо, а дженгриш – совсем никак.
- Знаете итальянский? – осведомился японец, подталкивая Эдварда под тёплые струи воды.
Румын запрокинул голову и зажмурился, ощущая, как тяжелеют намокающие волосы.
- И греческий. Я же сюда езжу каждый год. Рисую. А вы?
Фудзимия взял губку и принялся внимательно её изучать.
- В школе учил немецкий.
Художник поморщился.
- Я в школе русский учил. Сейчас уже почти не помню.
- А вы были в России? Я был. У них там свои смешные гонки. - Синигами выдавил на губку немного геля для душа и угрожающе занёс её над головой любовника. Эдвард отшатнулся. Пушистая пена попала ему на нос.
- Я посмотрел их рекламу и понял, что в такую страну ни за что не поеду. - Губка осторожно приблизилась и заскользила по коже. Эдвард повернулся, подставляя бок её мягкому прикосновению. – Вообще я хотел спросить, как вы проводите свободное время.
- В суде.
Эдвард решил не уточнять, была ли это шутка, молча подставил спину и почувствовал лёгкий аромат мёда и корицы. Синигами положил подбородок на плечо любовника и чуть прикусил его ухо. Теперь губка скользила по груди художника, постепенно опускаясь всё ниже. Он закрыл глаза.
- У вас веснушки, - тихо сказал японец.
Эдвард возмущённо выпрямился и открыл глаза.
- Это загар неровный.
Губка уже ласкала его бёдра; Эдвард расслабился и прислонился к Синигами. У гонщика снова была эрекция. Эдвард развернулся к нему:
- И что же мне с вами делать, а?
Сам он не чувствовал себя в силах заниматься любовью в четвёртый раз за сутки. Синигами дёрнул плечом, положил руку себе на член и отвернулся к стене. Эдвард притянул его к себе и обхватил его ладонь.
- Повернитесь ко мне.
Фудзимия послушался.
- Уберите руку.
Гонщик убрал и вопросительно посмотрел на Эдварда, который сделал то же самое. Художник улыбнулся:
- Последний раз практиковал такое ещё студентом, так что извините…
С этими словами он опустился на колени и коснулся члена гонщика губами. Тот издал неопределённый звук и напряжённо застыл. Эдвард начал ласкать ртом. Синигами застонал и вцепился ему в искусанные плечи. Больно. Эдвард ускорил движения, помогая себе зубами.
- Вы… Ох!
Синигами оттолкнул Эдварда, сжал свой член ладонью и кончил себе на живот. Художник поднялся и обнял его:
- Теперь вас тоже надо мыть.

продолжение следует